Директор Херсонского областного краеведческого музея Татьяна Шандра стала одним из шести лауреатов Всероссийской премии «Поступок» имени Сергея Пускепалиса. В интервью Херсонскому агентству новостей она рассказала о том, чем работа музея в составе России отличается от работы при Украине, как пришлось буквально заново создавать учреждение в эвакуации и почему для музейщика память — это тоже поступок.
Вы стали финалистом Всероссийской премии «Поступок» имени Сергея Пускепалиса, которая проводится при поддержке Президентского фонда культурных инициатив. В прошлые годы ее лауреатами становились народные артисты России Александр Михайлов, Илья Резник, Евгений Князев, представители творческих коллективов Донбасса, известные актеры, ставшие волонтерами СВО. Знали ли вы, что номинированы на эту премию? Как узнали о выходе в финал? Как восприняли эту новость?
Для меня это стало неожиданностью. Насколько я понимаю, это была инициатива Министерства культуры Херсонской области. В один прекрасный момент мне позвонил Виталий Борисович Елисеев, ведущий программы «Время» на Первом канале и председатель комитета премии «Поступок», и сказал, что мою заявку заметили, заявку краеведческого музея, и она их заинтересовала. Повторю, что для меня этот разговор с Виталием Борисовичем был волнующим и очень неожиданным. А затем он сообщил, что мы вышли в финал. Это было еще более неожиданно, но, честно скажу, очень приятно. Потому что это важно для музея — заметили нас и заметили нашу работу. Да, выйти в финал для нас — это уже победа, огромная победа.
Как воспринял коллектив это известие?
Коллектив у нас сейчас совсем небольшой, и, конечно, все радовались, когда мы стали соискателями премии «Поступок» с проектом «Вера. Победа». Это был не очень большой, но глубокий и содержательный проект. В нем среди прочего была, например, представлена Смоленская икона Божией Матери, которую на бронепластине написала наш художник. Иконы, что она пишет, очень часто с собой берут бойцы. Они размещают их на своих машинах — они же на бронепластинах, поэтому сила защиты и физическая, и небесная. Также ее иконы размещают в храмах, расположенных у линии боевого соприкосновения. Идут бои, люди чувствуют потребность просить защиты у Бога, пообщаться с Богом. Храмы-землянки не редкость, в том числе на херсонском направлении, и такие иконы там тоже есть. Конкретно эта наша икона — уникальнейший экспонат, одно из важных новых приобретений для коллекции музея. Очень необычно было видеть, как посетители на открытии нашей выставки прикладывались к иконе, просили у нее защиты. Мы хотели объединить два временных периода — Великая Отечественная война, подвиг священников, подвиг солдат, которые искали утешение и силу в вере в 1941–1945 годах, и тут же мы рассказываем о вере защитников нашей Родины в сегодняшнее время. Вот на этой исторической параллели наш небольшой коллектив и создал этот проект.
Специальная военная операция длится четвертый год. За это время многое произошло. 23 сентября мы отмечаем третью годовщину начала референдума. А как все начиналось в 2022 году в Херсоне? Как вы восприняли те события? Как их переживал коллектив музея?
Волнение было, потому что накалялась обстановка в стране, и во что-то это должно было вылиться, но, скажем прямо, подавляющая часть людей не думала, что это выльется в такое событие, как 24 февраля. Конечно, люди встретили это с большим волнением, но и с осторожной радостью. Как говорят китайцы, не дай вам бог жить в эпоху перемен, но мы оказались как раз именно в таком историческом периоде, ведь времена не выбирают. Это пугает, это страшно. Однако это и вдохновляет, поскольку происходит то, о чем раньше мы не могли даже мечтать.
Скажу прямо, что сотрудники музея восприняли освобождение Херсона по-разному. Кто-то сомневался, кто-то сразу занял проукраинскую позицию, но большая часть коллектива осталась в музее. Руководителем на тот момент была Татьяна Георгиевна Братченко, она всегда говорила: «Главное помнить, что музей — это не здание, а долг перед культурой и долг перед памятью». Она смогла удержать коллектив в тот момент. Самым тяжелым периодом был, наверное, самый конец февраля — начало марта, до освобождения Херсона. Это был период определенного вакуума власти, когда украинские органы бежали, а российские структуры управления еще не были сформированы, даже военные еще в город не зашли. Мы опасались мародерства, которое тогда случалось в Херсоне. Тогда сотрудники по очереди выходили на дежурство, ну, а потом уже, когда появились российские силовые структуры, защита, потребность в этом отпала.
В общем, период с конца февраля до начала марта был для всех сотрудников крайне тревожным. Однако музей работал, хотя и не принимал посетителей. И так он не прекращал свою работу до эвакуации.
А вот вы говорили о предыдущем руководителе. Где она сейчас, как случилось, что вы возглавили музей?
Татьяна Георгиевна Братченко несколько десятилетий возглавляла музей, и то, что музей устоял, не прогнулся перед политическими обстоятельствами — это ее заслуга. Не скажу, что возможно было совсем не следовать указаниям украинского руководства. Люди, которые работают в государственных учреждениях, не могут открыто не выполнить распоряжение или разнарядки. Но Татьяна Георгиевна смогла соблюсти баланс, сохранить суть музея, его дух. Были сохранены экспозиции периода Великой Отечественной войны, Имперского периода и выставка Суворова (ее, правда, пришлось спрятать). Может быть, были изменены какие-то формы, что-то было убрано, что-то добавлено, но сама суть не поменялась.
Татьяна Георгиевна уже не молода. Она эвакуировалась со многими сотрудниками музея, но не возглавила его. На какой-то период музей даже приостановил свою работу, пока мне, как одной из старших руководителей, не предложили возглавить его. Пришлось фактически переучреждать музей — это было непросто. Но мы справились, и помогали мне в этом опытнейшие музейщики, в том числе мой учитель Юлия Александровна Ржевская, долгие годы работавшая и продолжающая работать сейчас замдиректора по науке. Да и я уже проработала в музее больше четверти века, так что опыта нашей команде не занимать.
Как вам удавалось сохранять фонды музея на фоне событий февраля 2022-го, затем до референдума?
Самое тяжелое время — последние дни февраля и первые дни марта — мы с тревогой, но без потерь пережили. А далее мы потихонечку стали втягиваться в работу. Нас никто не трогал, и можно было ничего не делать, но коллектив решил, что музей должен жить и сохранять ритм работы. Не потерять ритм работы — это главное, и мы продолжали заниматься научной деятельностью. Нас никто не просил, никто ничего не поручал, но мы понимали, что нужно собирать материал. Все, что происходило, мы фиксировали, собирали фотографии по мере возможности, предметы какие-то. Пытались общаться с военными, сначала с опаской, но потом тревога ушла. Ребята передавали нам материалы, свои личные вещи для фондов — все, что можно отдать в музей.
Переломным моментом для нас стало 9 Мая. Я в то время заведовала отделом истории в музее, и мы решили праздновать День Победы. Тогда еще жители Херсона были в большей части настроены осторожно, и это понятно. Они видели на улице людей с автоматами, это непривычно и тревожно. Но постепенно ты понимаешь, что тебя охраняют, тебя никто не трогает. Тревога стала уходить. Ребята военные помогали, и это удивительное чувство, когда ты видишь сначала группы людей, а потом уже настоящие толпы возле военных, которые раздавали гуманитарную помощь в городе Херсон, там старики приходили, дети. Пришло чувство единения, когда русский солдат несет тебе еду, медикаменты, все самое необходимое. Вот такая обстановка была.
Но полностью Херсон раскрылся и принял, влился, почувствовал свободу после 9 Мая, когда на празднование Дня Победы вышел весь город. Это был коренной перелом. На Украине начиная с 2014-го каждый год празднование Дня Победы проходило все более скомкано. В конце концов после 2020 года вообще стало опасно выходить праздновать День Победы. На улицах поджидали представители националистических формирований, набрасывались на людей с георгиевскими ленточками, ужас творился. А в 2022-м люди вспомнили, что они могут выйти спокойно и почтить память своих предков, отпраздновать Великую Победу, добытую нашими героическими дедами. И музей принял участие в праздновании. Уже в конце апреля мы смогли с помощью добровольцев и ребят из Крыма построить выставку в парке Ленина, посвященную Героям Советского Союза, героям, освобождавшим город Херсон в годы Великой Отечественной войны. И 9 Мая у нас еще состоялась планшетная выставка в парке Славы, тоже посвященная освободителям города. А потом мы просто открыли двери музея. Конечно, мы не принимали одиночных посетителей, потому что это было опасно. В городе совершались частые провокации, убийства мирных жителей. Но мы ждали военных, и, когда им позволяло время организовать у нас охрану, мы проводили дни открытых дверей. Жители Херсона и те же самые военные слушали лекции, посещали экскурсии, смотрели наши экспонаты.
Как проходил референдум, принимал ли музей участие, может быть, у вас участок был открыт?
У нас не было участка, но нам позволили спокойно пойти и проголосовать. Более того, напоминали о том, что нужно пойти проголосовать. Татьяна Георгиевна и каждый сотрудник музея приняли участие в голосовании. Для нас это не только знаковое событие и судьбоносное решение было, но еще и работа. Нужно было собрать материалы для того, чтобы через годы показать, как проходил референдум в Херсоне. И здорово, что он длился несколько дней — это дало возможность людям с отдаленных территорий отдать свой голос. В те три дня мы старались фиксировать для будущего, для памяти самое главное, что происходило, собирали экспонаты и свидетельства, ведь музей — это материальная летопись истории.
Главная ценность любого музея — его фонды. У вас они были большие — около 200 тысяч единиц хранения. Как вы восприняли известие о необходимости срочной эвакуации? Как готовились к ней, как она проходила? У музея был лапидарий, который экстренно вывезти нереально, тем более в условиях боевых действий, да еще через реку. Конечно, его пришлось оставить. Расскажите о работе коллектива в процессе эвакуации и подготовки к ней. Это всегда истории подвигов.
Хочется, конечно, рассказать историю подвига нашего коллектива, но любое упоминание об эвакуации фондов играет на руку врагу. Когда придет время, мы обязательно расскажем, как это проходило. Сейчас отмечу только, что это случилось в очень короткие сроки, неожиданно. В таких обстоятельствах уже то, что мы эвакуировали, можно считать подвигом. На Украине на всех сотрудников музея, прежде всего на руководителей, заведены уголовные дела. Нас преследуют. У некоторых остались родственники на той стороне, и они под угрозой. Это связывает меня моральными обязательствами, главное из которых — не навредить своему коллективу. Эвакуация прошла, часть фондов вывезена, часть осталась на той стороне.
Мы следим за сообщениями в украинских СМИ о нашем музее, стараемся узнать судьбу оставшихся экспонатов. Из того, что мы видим, понимаем, что в Херсоне в музее сейчас, по сути, ничего не осталось из того, что было на правой стороне Днепра. Оно уже вывезено из города.
Наш музей, к сожалению, не в первый раз переживает подобное. Наша гордость Херсонский областной краеведческий музей, будучи музеем древности и историческим музеем, в 1941–1944 годах пережил то же самое. Какая-то часть была незначительная вывезена, а большая была украдена и отправлена в Германию. Мы еще в 1980-х и даже в 1990-х получали возвращенные части коллекции из Германии. В основном это археологические экспонаты. Мы надеемся, что, пережив страшное в 1940-х годах, мы вернемся в Херсон и восстановим свою коллекцию. Очень жаль, что музей за свою более чем столетнюю историю — он основан в 1890 году — переживает подобные события второй раз. Но мы уверены, что вернемся в Херсон и восстановим свой музей и его коллекции.
Как вы сейчас работаете? Музей находится в Геническе, и это временно, до освобождения Херсона. Какие экспозиции есть и где, как выстроена работа? Удается ли повышать профессиональный уровень коллектива в таких условиях?
Коллектив был огромен, потому что до 2022 года Херсонский областной краеведческий музей — это комплекс, это три здания в городе Херсоне, это здание в Каховке, и это более 100 человек сотрудников.
Сотрудников сейчас, конечно, намного меньше. Мы работаем в эвакуации, без здания на сегодняшний момент, в ограниченных условиях, но это временно, мы ждем улучшения ситуации.
Коллектив очень часто проходит стажировки. И настолько часто, что возникает ощущение, что они снова студенты. Это удивительно. Наши коллеги с большой земли предлагают руку помощи, вот в 2023, 2024 годах были массово организованы курсы обучения. Нас, руководителей, конечно, больше интересует российское законодательство, потому что очень важно работать в российском правовом поле, оно отличается от нашего предыдущего опыта работы. Здесь есть свои тонкости и сложности.
А что касается непосредственно музейных работников, научных сотрудников, то им просто очень интересно, потому что на Украине мы варились в собственном соку. У нас, конечно, были какие-то встречи с коллегами, но это были коллеги из западных музеев. У них специфические особенности работы — у европейских музеев и уж тем более у американских. Музей российский, советский, можно сказать, — это учреждение, которое направлено на обучение в первую очередь. Интерактив сейчас присутствует, без сомнения. И мы тоже делаем на этом большой упор, на том, чтобы это было интересно, может, даже иногда весело. Но все-таки главная работа музейщика — это чему-то научить, чтобы было не просто весело, чтобы наш посетитель ушел с какими-то знаниями, это для нас очень важно. У нас такая миссия.
И мы ездим в Москву, Ростов, Крым. Мы учимся, изучаем опыт коллег, знакомимся с их методами работы. Крымчане, в частности музей «Таврида», оказали нам огромнейшую помощь в организации курса в прошлом году, за что мы им благодарны, они пережили это намного раньше, в 2014 году. Поэтому у нас учебы очень много, и мы стараемся принять участие в каждом предложении, которое нам поступает.
Не имея собственного помещения, мы работаем с передвижными и мобильными выставками. Нашими партнерами выступают учреждения культуры Херсонской области, которые предоставляют нам временные площадки. Так как это временные выставки в разных местах, мы не имеем права возить оригинальные предметы, и у нас такая форма работы, как планшетные или экспресс-выставки, которые включают много информации и яркой картинки, чтобы показать, что такое музей.
В этой форме работы есть своя изюминка — мы можем прийти куда угодно. Как говорится, если гора не идет к Магомеду, то Магомед идет к горе. Мы приезжаем к школьникам, разворачиваем музей непосредственно в школах, в других учебных учреждениях и общаемся напрямую со своими посетителями — это разные мероприятия, это уроки мужества. Все, что можно сделать на выезде, мы делаем, это наша сегодняшняя форма работы.
Конечно, сейчас в таких условиях работы вам, наверное, сложно оценивать, но все же. Насколько отличаются условия работы до воссоединения Херсонской области с Россией и уже в составе России? Расскажите, есть ли разница в отношении государства к культуре, к организации работы и поддержке культурных учреждений и музеев в частности?
Разница, конечно, есть, и главное — это отношение к ценностям. Сейчас мы ощущаем, что в России культура — это не дополнение, а основа, то, на чем держится общество. Внимание к сохранению исторической памяти является реальным, а не декларативным. И музеи не остаются в стороне, это очень приятно. Музеи стали частью общественного диалога, частью поддержки людей, это заметно.
На Украине финансирование и знаки внимания получали центральные музеи. Что же касалось музеев областных, если это не Львов или Киев, то здесь люди жили своей жизнью. Но недостаток внимания со стороны центральной власти и спас нас, позволил не сломать музей под новые националистические веяния и дожить до 24 февраля 2022 года.
Внимание культуре на Украине уделялось по остаточному принципу, в особенности, если это касалось финансирования. Это было совершенно печальное явление. Но в том, что касалось отчетности, то тут, конечно, учреждения культуры были самые первые, потому что в культуру можно было вложить меньше всего денег и получить больше всего для создания мыльного пузыря результатов каких-то.
В России мы видим совершенно противоположное отношение к культуре — это и национальные проекты, и федеральные программы, и грантовая поддержка, и прочие инструменты государственной поддержки. Это также помощь коллег из федеральных музеев.
На Украине в последнюю четверть века отмечалось сильное влияние иностранных структур на все сферы жизни государства и общества. Чувствовали ли вы такое влияние на работу вашего музея?
Такое влияние очень ощущалось, в первую очередь через программы, через формы отчетности, через методические рекомендации того же Института национальной памяти, который объяснял, как выстраивать свои лекции по определенным темам.
Например, Великая Отечественная война уже была не Великая Отечественная, а Вторая мировая. Голодомор, который у нас стал важной составляющей общественного дискурса. Безусловно, это событие было и оно страшное, но нагнетать эту тему начали массово еще даже до 2014 года, при Ющенко. Причем тему нагнетали с явными перекосами, забывая о голодающих в Поволжье, Казахстане и других регионах.
В Херсоне и в целом на Украине спокойно работали институты Сороса. Конечно, смещались акценты, меньше внимания уделялось советскому периоду, победе над фашизмом в 1945 году, героям войны. Внедрялись идеи многоголосья, которые на практике обесценивали подвиг советских людей. Когда нужно было нивелировать подвиг Советского Союза, советского народа как единого народа, куда входили русские, белорусы, украинцы, казахи и другие, от нас требовали вычеркнуть из 1940-х годов Советский Союз. Каким образом это можно было сделать, я не понимаю. Мы решили, что не можем вычеркнуть, но как-то обходить такие указания нужно, и стали делать акцент на личностях. Мы просто рассказывали о Герое Советского Союза летчике Якубовском, о дважды Герое Покрышкине, о герое-подпольщике Илюше Кулике. То есть мы немного изменили угол, что позволило нам сохранить суть нашего музея и доносить правдивую информацию до людей.
Наша задача была не дать сломать музей, не дать сломать память, а удержаться, и мы это сделали. Самое тяжелое было для нас требование вычеркнуть историю Российской империи, потому что Юг — это наши Николаев, Одесса, Херсон, это города, созданные в XVIII веке Российской империей. Как это можно вычеркнуть, непонятно. В Киеве история представлялась в такой периодизации: триполье — древнейшая культура, Киевская Русь — с упором на слове Киевская, дальше период казачества, потом Украинская Народная Республика начала ХХ века и независимость Украины с 1991-го года. Такие крупные и важные периоды, как Российская империя и советский период, как-то опускались. Российская империя строила эту часть территории, это упускалось, и с этим было тяжело мириться, да и невозможно.
Как это может быть? Как вы представляете себе — войти в Херсонский областной краеведческий музей, рассказывающий об основании города, и не увидеть Екатерину II или Потемкина? Это невозможно. Поэтому вы заходили и видели Екатерину II и Потемкина. У нас все осталось в этом плане. Но если бы не события 2022 года, то добрались бы и до нас.
Каким вы видите будущее вашего музея после освобождения Херсона? И как музей будет влиять на жизнь самого Херсона и его жителей?
Я знаю, что наш музей вернется в Херсон. Будущее свое мы видим в Херсоне, потому что это не просто административный центр нашей области. Херсон — это первая столица Новороссии. Вот мы можем говорить Одесса, Николаев… Херсон был первый.
Музей располагался в удивительных и очень красивых исторических зданиях, дореволюционных. Нам очень хочется их вернуть и отреставрировать. Более того, у нас есть наполеоновские планы по расширению музея. Дело в том, что в Херсоне есть небольшое здание в самом центре города, рядом с главным корпусом музея — это штаб-квартира Александра Васильевича Суворова, и мы бы очень хотели, чтобы это здание, где с 1991 года располагались маленькие магазинчики, было передано музею. Мы смогли бы создать там еще один филиал или отдел, который бы занимался историей и рассказывал бы именно об Александре Васильевиче Суворове, о его пребывании в городе, о его работе на этом направлении, о его развитии крепости херсонской.
Поэтому у нас есть планы по «захвату», если говорить с юмором. В Херсонском областном краеведческом музее был зал Суворова. Мы хотели бы, чтобы он превратился в полноценный отдел в историческом здании, где работал Суворов.
Как я уже говорила, музей пострадал, эвакуация никогда не щадит никого, она не проходит гладко. Татьяна Георгиевна Братченко говорит: такого музея, который был, уже нет, будет другой музей. Да, у нас будет другой музей. Глядя на российские тенденции, на то, как Москва вкладывается в культуру, в сохранение и развитие в том числе музеев, мы понимаем, что когда мы вернемся, у нас будет очень много работы. Мы к ней готовы. Главное — вернуться. Будем планировать и другие интересные филиалы, потому что Херсону есть чем гордиться.
Музей, который существует с 1890 года… Мы же не просто из двух музеев созданы. Наш основатель музея Виктор Иванович Гошкевич, археолог-любитель, работал статистиком в херсонском управлении. Потом музей объединился с музеем природы, который создал Иосиф Пачоский, этнолог. А потом музей породил еще один музей — Херсонский областной художественный, который отделился от нас в ХХ веке и сейчас также очень известен, как и наш.
История не должна заканчиваться, мы верим в будущее. Я вижу наш музей интеллектуально-культурным центром области, с разными филиалами, с восстановленными прежними и другими возвращенными историческими зданиями, с несколькими филиалами.
Мы бы хотели охватить не только город Херсон, у нас есть Каховка, есть множество интересных объектов на территории области, которые могли бы стать центрами притяжения, в том числе для туристов. В конце концов, как много людей знает, что Херсонщина — это один из источников русского футуризма, где проводили свое время Давид Бурлюк, куда приезжал Владимир Маяковский, начинающий яркий, который чуть не примкнул к этому замечательному обществу, но пошел своим путем Борис Лавренев. Алексей Крученых — он вообще уроженец Херсонщины, этот родитель удивительной зауми, языка такого футуристического. То есть нам есть о чем рассказать. В конце концов, здесь колыбель Черноморского флота, первая столица Новороссии.
Вы знаете, чем занимается музей? Музей сохраняет память. Мне кажется, что память — это тоже поступок.
***
В 2025 году Всероссийская премия «Поступок» имени Сергея Пускепалиса присуждается третий раз и проходит при поддержке Президентского фонда культурных инициатив. Она объединяет самых разных людей, которые несут в воссоединенные регионы добро и свет искусства, русские традиции, укореняет систему истинных ценностей. История каждого говорит о том, что мужество, доброта и готовность помогать остаются главными ценностями русского общества.