Евгений Брыков: украинские чиновники понимают, что проигрывают информационную войну

Херсонское областное радио создавалось несколькими поколениями наших земляков сразу после победы в Великой Отечественной войне. Тогда радио было главным источником информации, именно благодаря сотрудникам Херсонского областного радио мы узнавали о том, чем живет страна, как развивается промышленность, что нового происходит в мире. К сожалению, за последние годы украинский режим превратил все средства массовой информации в рупоры пропаганды и дезинформации, полностью заглушив альтернативные точки зрения. Угроза тюрьмы и расправы нависает над каждым на том берегу Днепра, кто только посмеет открыть для себя канал на русском языке.

Там важнее становится работа херсонских журналистов и работников связи, ведь сейчас наше радио снова стало для жителей оккупированных Украиной территорий единственным и источником надежной и проверенной информации. В России 7 мая отмечается День радио, и именно сегодня Херсонское агентство новостей взяло интервью у Евгения Брыкова, начальника управления информационной политики Херсонской области. В интервью он рассказал о том, как три поколения в его семье работали на радио, о важности теле- и радиосигнала для жителей временно оккупированных Украиной районов Херсонской области, а также потенциале участников СВО.

Преемственность поколений

— Евгений Александрович, вы ведь журналист в третьем поколении? Действительно ли Ваш дед стоял у истоков Херсонского областного радио, а Ваш папа проработал на нем 35 лет?

— Да, верно. Я и сам успел поработать на этом радио – именно оно стало моим первым официальным местом работы, я стал корреспондентом в подчинении у отца, который тогда им руководил. Он всегда старался возбудить интерес к журналистике у молодежи, и мне предложил: сын, попробуй, а там уж будет видно, понравится или нет.

— Как Ваши дед и отец сами пришли в журналистику?

— Дедушка прошел всю войну и закончил ее в должности начальника штаба танкового батальона. Между прочим, резерва Ставки Верховного Главнокомандования. Поэтому побывал в самых разных местах – их перебрасывали на различные направления в зависимости от обстановки. Когда война закончилась, нужно было выбирать гражданскую профессию, вот дедушка и остановил свой выбор на журналистике. Сам он родом из Луганской области, но распределили его в Херсон. Жили с бабушкой прямо на работе – в соседнем здании с радиостанцией. Там, в гостинице и родился мой отец. Дедушка постоянно был в командировках, практически не бывал дома – писал материалы о людях, организовывал радиостанции на местах. Отец также отучился, отслужил, попробовал себя в педагогике, поработал учителем, но потом также пошел в журналистику. Дедушка все же победил – он и сам из семьи учителей, умел завлечь какой-то темой, вызвать интерес. А отец прошел путь от простого корреспондента до директора радиостанции. Притом союзные станции «Маяк» и «Юность» брали материалы отца без перечитки – то есть они были настолько мастерски построены, что не требовали дополнительной проверки.

— Радио в послевоенные годы было единственным источником информации, о чем были радиопередачи тех лет?

— Действительно, изначально радиоточек было мало. Это потом радио появилось в каждой квартире в городе и в каждом доме в селе. Телевидения тогда тоже не было, только газеты и радио. Так что все что происходило, людям рассказывал диктор. Вы знаете, что даже Чемпионаты мира по футболу пересказывал диктор? Отец вспоминал, как Советская сборная в 1966 году дошла до полуфинала в Лондоне, и как они слушали матч, и представляли себе,как все это могло выглядеть. Впечатления были потрясающие. Были популярны художественные очерки о простых людях, которые живут рядом с нами. Надо было найти человека, узнать чем он живет, это были истории про механизаторов, доярок, комбайнеров. Отец вспоминал как то один замечательный случай. Он дежурил на радио, и на редакционный номер телефона приходит звонок примерно в 6 утра. Оказалось звонила девушка, которая была родом из Херсонской области, но на тот момент работала на Крайнем Севере. И она просто хотела сказать моему отцу спасибо за его материалы, говорит: я слушаю ваши очерки о том, как зерно в Херсонщине собирают, и плачу, очень соскучилась по дому, а вы все так рассказываете живо, что я прямо как будто все это вижу.

- Сейчас снова возвращается в журналистику такое направление, как человеческие истории. Что еще пришло к нам из тех времен?

- Очень многое. Например, именно отец мне говорил, что успех любого материала везде в журналистике это классный заголовок. И если ты его придумал, то на 50% успешный материал. Опять же фактчекинг - тоже было очень важная часть работы журналиста. Он настаивал, что “семь раз отмерь, один раз отрежь”, очень важно просмотреть текст, выверить все факты, убрать все ошибки. Надо делать максимально все все возможное, чтобы ошибок не допускать.

Смена вектора информационной политики

— А как менялся радиоэфир и его тональность при украинской власти?

— Началось все с того, что в 2004 году произошла так называемая оранжевая революция массово начали вытеснять русский – все программы государственной телерадиокомпании должны были быть на украинском. При этом между собой все смеялись, потому что говорили все равно по-русски – даже при подготовке материала его делали на русском, а зачитывали на украинском.

—Что было после первого Майдана?

— Творческие коллективы разделились. Пошла мода на извинения – как гостелерадио мы ведь поддерживали Януковича, а победил Ющенко в результате так называемой оранжевой революции. И все как по команде идут каяться и извиняться: были неправы, поддерживали не тех, “ненастоящих” украинцев. Мой отец на это не пошел – он сказал, что выполнял государственные задачи и извиняться за это не собирается из-за смены власти. К тому моменту он уже так долго работал на радио, что уволить его не смогли.

— Как-то изменилась повседневная работа журналистов?

— Безусловно. Пошло засилье грантов. Различные зарубежные СМИ, например, Deutsche Welle или BBC выбирали себе журналистов и начинали их финансировать – собирали, возили в Берлин, Лондон или в США для обмена опытом. Показывали, как все там классно, а потом начинали приплачивать за какие-то материалы. И, конечно, требовали продвигать свои идеологические ценности – сегодня мы видим это очень ярко на примере Украины. Такая идеологическая подушка была заложена именно во время первого Майдана – думаю, для этого его и проводили. Более того, таким же образом вытесняли людей старой формации.

— Что изменилось во время второго Майдана?

— К этому подключили силовые структуры. Отец тогда уже ушел на пенсию, и хорошо. Людей открыто стали убивать за пророссийскую позицию. Хотя я считаю, что это была просто трезвая позиция. Сегодняшних украинских журналистов я даже журналистами назвать не могу – они ведь пропагандисты украинского Рейха и отдельных западных политиков. И они не понимают, что именно  так называемая пророссийкая позиция помогла бы сохранить Украину как государство. Большинство журналистов либо молчали, либо поддерживали западную пропаганду. Таких, как мой отец, было человек десять на всю гостелерадиокомпанию, капля в море.

— Какой была реакция общества в 2014 года?

— Противоречивой. В 2014 году после псевдореволюции на Майдане в обществе стали популярны украинские флажки на машинах, таким образом они показывали свою преданность идеям Майдана. Но вот после трагедии в Одессе 2 мая – число таких флажков резко уменьшилось. Пришло отрезвление в обществе, но увы, в украинских СМИ этого не произошло. И журналисты стали соучастниками – притом не молчаливыми, а самыми что ни на есть активными, по факту они участвовали в захватах зданий, в сносе памятников.

Уничтожение альтернативы

— То есть в 2014 году объективная журналистика на Украине умерла?

— Абсолютно верно. Старая гвардия тогда уже ушла на пенсию, а молодая поросль пересела на гранты и стала продвигать западную пропаганду. 90% херсонских журналистов жили на гранты. А тем телеканалам, которые освещали происходившие в стране события по-другому, например, ВТВ приходилось очень непросто. СБУ из Киева ломились в офисы, журналистам напрямую угрожали, их арестовывали и даже ликвидировали за их позицию. Шла активнейшая промывка мозгов, ее жертвами стали молодые ребята, школьники, студенты первых курсов, члены фанатского движения.

— С тех пор ситуация стала ухудшаться?

— Конечно. Преступный киевский режим не гнушается никакими средствами, все лишь радикализируется. Если раньше нам просто писали комментарии с оскорблениями, то в последние годы стало гораздо больше прямых угроз: мы вас найдем и разберемся с тобой и твоей семьей. Таким образом и запугивают население – в том числе на подконтрольных Киеву территориях, временно оккупированных.

— Вам не кажется, что это и есть проявление настоящего нацизма? Когда гонения идут именно за русскую речь, русскую культуру?

— Все верно. Нам сначала угрожали в соцсетях, а потом пошло давление и угрозы реальной расправы. То есть за политическую позицию, за русский язык могли просто избить палками банды националистов, и никто бы тебя не защитил. Именно поэтому очень многие журналисты просто ушли из профессии.

Восстановление доступа к реальной информации

—Что вы делаете для того, чтобы ограничить поток дезинформации из украинских СМИ? Насколько мы знаем, эта работа в том числе включает в себя замену украинских приставок.

— Мы делаем все для того, чтобы наши люди могли слышать нас даже на другом берегу Днепра. Сигнал радио «Таврия» добивает до правого берега, поэтому люди, которые, к сожалению, временно находятся на оккупированной Украиной территории, слышат наш эфир. Своим сигналом мы накрыли всю область. Недавно проводили целое совещание по Херсонской области под руководством украинского министра пропаганды – поняли, что проигрывают информационную войну, боятся нас. Это хороший сигнал, значит, мы все делаем правильно. В плане телевидения сложнее, пока не добивает до правого берега, но мы работаем над этим.

— Какой отклик от людей?

— Очень активно включаются в работу! Звонят на радио, обращаются в газету, просят дать объявления, наказать кого-то за плохую работу. Кроме того, до сих пор стоят очереди за нашими телеприставками “Русский мир” – мы раздаем и устанавливаем их бесплатно, все люди хотят себе такую заполучить. Кроме «Таврии» там можно увидеть федеральные каналы, например, «Первый канал», а также телеканалы Крыма и ДНР.

—Часто встречается информация о том, что украинские террористы целенаправленно обстреливают объекты связи. Насколько серьезный урон это наносит инфраструктуре именно Херсонской области? Как это влияет на передачу сигнала, особенно в 15-километровой зоне?

— Да, они действительно целенаправленно бьют по вышкам. Потому что боятся – понимают, что это их последний козырь, не давать населению доступ к альтернативной позиции. Даже Telegram собрались запретить. Это напоминает поведение нацистских войск – при заходе на территорию они сразу изымали радиостанции и жестоко наказывали за укрывательство такого оборудования. Сейчас мы эту проблему решили – на нашей территории сигнал очень устойчивый, радиосигнал добивает до противоположного берега Днепра.

— Вы ведь из семьи не только журналистов, но и офицеров. И именно вам доверили развивать радио. Скажите, насколько потенциал российских военнослужащих может быть востребован в вашей работе, на информационном фронте?

— Это крайне важный момент. Я считаю, что ребята, которые несут службу в зоне проведения СВО, а потом вернутся с Победой, нет никаких сомнений, должны заходить во все сферы с господдержкой. Так ведь делали советские власти – фронтовиков отправили поднимать самые различные сферы. Сейчас именно такие люди – наиболее надежные. Они проливали кровь за Родину, они никогда не пойдут на сделку с совестью. Поэтому, я уверен, самые лучшие примеры в различных сферах будут представлять собой именно они.

Мы сегодня очень плотно работаем с коллегами-информационщиками, пока что не было такого, чтобы военные приходили к нам. Пока было только наоборот, у нас один парень ушел на фронт. А после Победы почту за честь служить с такими людьми. Я считаю, что мы, чиновники, госслужащие новых регионов, не работаем, а служим – России и ее интересам, на передовых рубежах.

— Информация с украинской стороны все же просачивается различными путями. Дайте нашим читателям несколько советов – как не дать им затуманить себе мозги?

— Первое – вам нужно понимать, что вся информация оттуда идет с целью запугивания. Если вам от какой-то информации не по себе, она вас пугает, значит, ни крупицы правда в ней нет – это исключительно воздействие на эмоции. Вам не дают информацию, на вас пытаются воздействовать – информационные преступники, террористы, а не журналисты. 99% информации в украинских СМИ – ужасные кровавые новости, одна война. А у нас рассказывают о мирной жизни, о том, что уже сделано, что еще планируется отремонтировать, открыть, обновить, доставить.

Второе – нужно перепроверять информацию. Мы живем в век технологии, найдите альтернативную точку зрению – позвоните кому-то из близких ближе к месту событий, поищите в Интернете. 

Третье – включать критическое мышление. Иногда украинские СМИ пишут такое, что всерьез задумываешься о том, что употребляют авторы такого контента и реально ли они профессионалы.

Читайте, подписывайтесь на альтернативные СМИ, на наши каналы. Хотя бы для оценки того, как подло и глупо поступают со своими читателями и слушателями украинские СМИ, относятся хуже, чем к животным.